Новое исследование, посвященное состоянию и перспективам российской угольной отрасли под гнетом антивоенных санкций, опубликовано организацией Climate Strategies. Анализ в основном касается Кузбасса, крупнейшего угольного региона России, на долю которого приходится 55% добываемого угля. Состояние угольной отрасли – шаткое, перспективы – мрачные, хотя и в разной степени катастрофичности. Однако, по мнению авторов, многое «зависит от твердости Запада в разрешении украинского военного кризиса».

24 февраля 2022 года Россия начала неспровоцированную войну на Украине, и мир — Европа, в частности — вступил в новую геополитическую реальность, которую невозможно было представить всего лишь годом ранее.

В апреле 2022 года в рамках пятого пакета санкций против России ЕС запретил импорт угля из России, начиная с 10 августа того же года. Санкции ЕС против российской угольной промышленности на сегодняшний день являются наиболее влиятельными в отношении этого сектора, поскольку в 2021 году ЕС закупил 23% всего угля, экспортированного из России. Ожидается, что эти санкции приведут к ежегодным потерям доходов от экспорта в размере более 8 миллиардов евро (8,7 млрд долларов США).

В апреле 2022 года Великобритания объявила о своем эмбарго на поставки ископаемого топлива из России. Великобритания усилила влияние своего эмбарго, запретив прямое или косвенное предоставление технической помощи, финансовых услуг, фондов или посреднических услуг, связанных с российским углем и угольной продукцией.

С августа 2022 года Швейцария запретила закупку и импорт угля из России, а также транспортировку и оказание сопутствующих услуг (включая финансовые услуги). Швейцария не импортирует уголь из России для собственных нужд, но 75% экспорта российского угля приходилось на эту страну, где действовало около 240 компаний, специализирующихся на сбыте, транспортировке и финансировании, многие из которых обслуживают угольную отрасль России.

В марте 2022 г. США запретили весь импорт российского ископаемого топлива, санкции США также запрещают «новые инвестиции США в энергетический сектор России» и «финансирование или содействие иностранным компаниям, которые инвестируют в производство энергии в России».

В марте, апреле и июне 2022 года Австралия, Норвегия и Канада соответственно запретили ввоз российского угля.

Последствия этих событий приводят к изменениям в российском экспортно-зависимом угольном секторе, а западные санкции лишают Россию значительной доли рынков. Согласно Банку России, большинство угледобывающих компаний сократили добычу в 2022 г., не сумев перенаправить свой экспорт из Европы в альтернативные направления.

Экономические, социальные и политические последствия санкций особенно заметны в Кузбассе (Кемеровская область), и именно этому выдающемуся угледобывающему региону, на долю которого приходится более 55% общего объема добычи угля в России, уделяется основное внимание в докладе. Регион сильно зависит от угольной промышленности, экспортных поставок и доходов и чувствителен к внешним геополитическим и экономическим потрясениям. Этот сектор обеспечивает много относительно хорошо оплачиваемых рабочих мест, способствуя тем самым социальной и политической стабильности.

Экономика Кемеровской области сильно зависит от угледобывающей отрасли и цен на уголь, в январе-апреле 2022 года добыча угля принесла около 60% всех налоговых поступлений в бюджет региона по сравнению со среднегодовым показателем в 32% в период 2018-2021 годов.

Около 41% (85,6 млн т) экспортных рынков российского угля в 2022 г. ввели санкции из-за войны на Украине. По словам вице-премьера России Александра Новака, общий экспорт угля из России сократился на 7,6% в 2022 г. по сравнению с тем же периодом 2021 г.

В 2021 году Кузбасс экспортировал каменный уголь примерно в 60 стран, при этом 44% его экспорта приходилось на Азию, 29 % — на ЕС, еще 9 % — на Турцию и 6 % — на Украину. После начала войны экспорт сократился: в 2022 г. было экспортировано на 14% меньше угля, чем в 2021 г. Эмбарго ЕС и Великобритании вынудило Кузбасс искать покупателей на 36% своего экспортируемого каменного угля. Если Япония полностью применит заявленные санкции, спрос на экспорт каменного угля снизится на 50%.

Правительство России прекратило публиковать ежемесячную статистику экспорта с февраля 2022 года, но экспорт угля можно вывести, проанализировав таможенную статистику в странах-импортерах.

В Кузбассе, как и в любом монорегионе, множество отраслей связанны с добычей угля: не только промышленная, но и социальная сфера, в том числе содержание инфраструктуры, коммунальное хозяйство, занятость, медицина.

Металлургия является основной отраслью промышленности Кузбасса, на ее долю приходится 33,1% всего промышленного производства; этот сектор сильно зависит от поставок угля. Во втором квартале 2022 года экспорт чугуна и стали сократился на 20%, упало и внутреннее потребление. В результате ведущие производители листового металла (ММК и Северсталь) снизили загрузку производственных мощностей до 62% и 72% соответственно.

Угольные предприятия Кемеровской области уже испытывают трудности с импортом оборудования. Это может существенно повлиять на производство в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

Отсутствие доступа к технологиям касается и углехимии Кузбасса. До 1990 г. в России производилось более 20 000 наименований химической продукции из угля и других ископаемых видов топлива, сегодня это число сократилось до 500–600 наименований. В мае 2022 г. Правительство РФ приняло научно-техническую программу, направленную на разработку передовых технологий, в том числе для глубокой переработки угля в Кузбассе, в нынешних условиях вряд ли реализуемую.

Чтобы компенсировать дефицит спроса, вызванный санкциями, российские производители угля ищут альтернативные рынки. Однако высокая стоимость производства, ограничения пропускной способности железных дорог, изменение международной политики в отношении возобновляемых источников энергии и сокращение страховой поддержки ЕС ставят под сомнение способность Кемерово и других сибирских регионов удовлетворять возросший спрос на уголь в Азии и на других новых рынках.

Транспортные возможности в восточном направлении ограничены. В настоящее время уголь составляет 40% грузовых перевозок монополии Российских железных дорог (РЖД). В течение многих лет затраты на транспортировку угля в значительной степени субсидировались РЖД. С 1 июня 2022 г. грузовые железнодорожные тарифы РЖД увеличились на 11%, а с 1 января 2023 г. – еще на 10%. Кроме того, с 1 июня 2022 г. Правительство РФ отменило субсидирование себестоимости железнодорожного транспорта и административные льготы для угольных компаний. Из-за этих дополнительных затрат тариф на доставку кузбасского угля в Ванино, Мурманск и Тамань увеличился на 60%, 52% и 47% соответственно.

Себестоимость добычи угля в России до войны в Украине была низкой. Например, в 2020 и 2021 годах крупнейшая российская угольная компания СУЭК оценивала себестоимость добычи угля в 14 долларов США за тонну. Общеотраслевая оценка в 2021 году составляла около 38 долларов США за тонну. За первые три квартала 2022 года себестоимость выросла до 55 долларов США за тонну, в основном из-за увеличения стоимости материалов на 40%. В рублях себестоимость добычи угля в январе–сентябре 2022 г. увеличилась почти на 50% по сравнению с аналогичным периодом 2021 г.

Стоимость доставки угля по железной дороге из Кузбасса в западные порты оценивалась в 45,5–50,3 долл./т, в восточные – в 53,9–60,1 долл./т. Затраты на перевалку угля варьировались от 8,5 до 42,0 долларов США за тонну для западных портов и 18,5–22,6 долларов США за тонну для порта Восточный. Цена перевалки в южных портах достигает 60 долларов США за тонну. Для сравнения, в 2020 и 2021 годах СУЭК платила около 23 долларов США за тонну за железнодорожные перевозки и 2,1-3 доллара США за тонну для перевалки из собственных портов.

Средняя себестоимость добычи угля за последние три квартала 2022 г. составила 63 доллара США за тонну. По словам генерального директора СУЭК Максима Басова, затраты на логистику составляют 50–75% конечной цены на российский уголь. Как минимум в одном южном порту (Тамань) и в двух северо-западных портах (Мурманск и Усть-Луга) экспорт угля в конце июля 2022 года был явно убыточным.

Поиск альтернативных рынков сбыта угля осложняется еще и тем, что существуют различные виды угля. Основным экспортным углем России является битуминозный уголь; и 38% его рынков находились в странах, которые ввели санкции. Хотя спрос на другие виды угля увеличился в Китае и Индии и может возрасти во Вьетнаме, Тайване, Малайзии, Египте и Марокко, он может не компенсировать снижение спроса на основной экспортный уголь.

Быстрый рост российской угольной промышленности с 2000 г. зависел от расширения экспорта, поэтому текущий внутренний рынок угля не в состоянии компенсировать доходы, ранее получаемые от экспорта в ЕС. В то время как экспорт угля увеличился в шесть раз, внутреннее потребление угля с 2000 года скорее снизилось. Данные железнодорожного транспорта показывают, что внутренние отгрузки угля из Кузбасса в большинстве месяцев 2022 г. были ниже, чем в соответствующие месяцы 2021 г.

Санкции на импорт сырой нефти и продуктов нефтепереработки также влияют на угольный сектор из-за конкуренции между ископаемыми видами топлива: ЕС ввел эмбарго на импорт нефтепродуктов с марта 2023 года, что увеличивает использование мазута для внутренних энергетических целей. В свою очередь, это приведет к сокращению внутреннего потребления угля, что еще больше обременит угольный сектор и экономику Кузбасса.

Угольный сектор Кузбасса также сталкивается с конкуренцией с газом, который становится все более популярным. Программа газификации Кузбасса была направлена на перевод 88 котельных и производств и более 15 000 домохозяйств с угля на природный газ к 2025 году, что приведет к значительной конкуренции между природным газом и углем в регионе, хотя важность такой конкуренции сложно оценить.

В большинстве месяцев 2022 г. объемы добычи угля в Кузбассе были ниже, чем в соответствующие месяцы 2021 г. Из-за введенного ЕС эмбарго на уголь в 2022 году некоторым угледобывающим компаниям Кузбасса уже пришлось сократить объемы добычи. К примеру, обогатительный комбинат ООО «ГОФ Красногорская» в Прокопьевске приостановит работу на неопределенный срок из-за проблем с поставками продукции, санкций, а также долгов перед сотрудниками, что приведет к сокращению 200 сотрудников.

В 2020 году в угольной отрасли Кузбасса было занято 106 тыс. человек, или 9% рабочей силы. Упадок угольной отрасли как работодателя ускорится из-за войны в Украине. Во-первых, сокращение экспорта угля из Кузбасса приведет к более быстрому сокращению рабочих мест, чем планировалось правительством. Во-вторых, многие рабочие места в угольном секторе были преобразованы в сезонные, поскольку закон запрещает работодателям увольнять рабочих или сокращать рабочий день. Это сокращение количества работающих на угле полный рабочий день не видно в статистике труда, поскольку работники сохраняют свои рабочие места с минимальной заработной платой и продолжают получать социальные пособия, как и в случае с реформами 1990-х годов. В случае увольнения безработные работники угольной отрасли не найдут другую работу с конкурентоспособной заработной платой, поскольку угольный сектор обеспечивал сравнительно высокую зарплату. Наконец, значительная часть работников угольной отрасли Кузбасса может быть призвана на военную службу. К началу октября 2022 года на войну было отправлено не менее 2500 человек из Кузбасса.

Авторы доклада рассматривают три сценария развития российской угольной промышленности до 2030 года:

Базовый сценарий: теперь совершенно нереалистичный, этот сценарий показывает, как угольная промышленность могла бы развиваться «без войны». Инвестиции в угольный сектор продолжат расти, экспорт в Европу и Азию увеличится, а внутреннее потребление угля сохранится на обычном уровне после последних двух десятилетий, а технологии, оборудование и соответствующие услуги иностранных поставщиков будут доступны в дальнейшем. Глобальная тенденция к декарбонизации сохранится, но к 2030 году ее серьезного влияния на российскую угольную промышленность не ожидается.

В «мягком» сценарии санкции и связанные с ними изменения играют важную роль, влияя на российскую угольную промышленность. Однако угольные компании находят способы преодолевать барьеры и ограничения, в то время как вводящие санкции страны не в полной мере контролируют их соблюдение, что, в свою очередь, ослабляет давление на российские угольные компании. Экспорт через европейские порты России будет продолжен, и не будут введены санкции по страхованию угольных перевозок; таким образом, снижение азиатского транзита не повлияет столь резко на экспорт.

«Жесткий» сценарий предполагает строгое соблюдение хорошо контролируемых санкций. Параллельный импорт оборудования и технологий (ввоз товаров западного производства через третьи страны) устраняется вторичными санкциями, установленными для альтернативных поставщиков. Экспорт сильно ограничен из-за транспортных узких мест и ограниченного спроса в Китае и других азиатских странах. Этот сценарий указывает на глубокое воздействие на российский угольный сектор, исходя из того, что нам известно о текущих и планируемых мерах.

«Жесткий» сценарий предполагает гораздо более сильное воздействие санкционных шоков в течение более длительного периода. Ожидается, что адаптационные усилия российских производителей и трейдеров угля столкнутся с усилением давления на импорт угля в Европу и через Европу, ограниченным ростом или сокращением поставок «токсичного» российского угля на альтернативные рынки и более высокими рисками вторичных санкций в отношении поставщиков оборудования. Этот сценарий также включает новые проблемы из-за конкуренции за железнодорожные мощности, отсутствия внутренних финансовых ресурсов и ограниченной государственной поддержки (из-за увеличения расходов на военные нужды), а также и растущее социальное давление из-за потери корпоративных доходов, снижения уровня добычи угля и спроса на услуги в смежных секторах и снижения местных налоговых поступлений.

Авторы доклада рассмотрели всеобъемлющие качественные сценарии и менее подробные количественные сценарии. Количественные сценарии не могут быть достаточно подробными из-за недостатка данных, но они, тем не менее, иллюстрируют явные тенденции, описанные в качественном анализе.

Расчеты показывают, что санкции и другие сопутствующие факторы существенно повлияют на экономику Кузбасса. Суммарная добыча угля в регионе в период 2022–2030 гг. снизится на 28 % («мягкий» сценарий) или 38 % («жесткий» сценарий) по сравнению с исходным («без войны») сценарием. При этом суммарная выручка от внутренних и экспортных поставок угля в 2023–2030 гг. снизится на 49% («мягкий» сценарий) и на 51% («жесткий» сценарий) по сравнению с базовым сценарием. Поскольку угольный сектор обычно обеспечивает от 19% до 36% валового регионального внутреннего продукта, шок от таких потерь доходов повлияет на региональную экономику и может привести к резкому сокращению занятости. К 2030 г. занятость в угольной отрасли снизится до 34% в «мягком» сценарии и почти до 50% в «жестком» сценарии по сравнению с эталонным сценарием.

О таких социальных потрясениях в России есть историческая память: экономический кризис середины 1990-х привел к более чем трехкратному сокращению рабочих мест в угольной отрасли, что привело к социальным волнениям и политическим потрясениям. Аналогичные эффекты могут наблюдаться в Кузбассе если экономическая деградация станет такой же быстрой и всеобъемлющей, как описано в «жестком» сценарии.

Попытки диверсифицировать экономику Кузбасса и постепенно выйти из глубокой зависимости от добычи угля в довоенные десятилетия не увенчались успехом. Инициативы по расширению деятельности в других секторах (таких как энергетическая и транспортная инфраструктура, логистические центры, новое металлургическое производство и др.) в нынешних экономических и политических условиях нереалистичны, что не позволит смягчить социально-экономические последствия кризиса в угольном секторе.

С другой стороны, более медленные темпы добычи и сжигания угля в регионе будут иметь экологические и климатические преимущества. Если строительство новых угольных разрезов будет отложено, воздействие на местные экосистемы снизится. Сокращение использования угля для выработки электроэнергии и тепла улучшит качество воздуха и, возможно, снизит риски для здоровья местного населения.

Выбросы CO2 при сжигании угля также сократятся, как и выбросы метана при добыче, что поможет смягчить последствия изменения климата. Однако эти выгоды вряд ли окажутся устойчивыми в долгосрочной перспективе, если экономика Кузбасса не сможет осуществить существенный переход к совершенно другой, зеленой и низкоуглеродной модели.

События 24 февраля 2022 года стали знаковыми в связи с появлением совершенно новой реальности для российской экономики, в частности, для угольной промышленности Кузбасса и смежных отраслей. Страна и регион не были готовы к ответной реакции Запада на войну в Украине; наступили санкции по ключевым отраслям, включая экспорт угля, нефти и промышленной продукции, запрет на импорт современных технологий и услуг, беспрецедентный отток инвесторов из страны.

Что же дальше?

— Регион не сможет вернуться к довоенной «нормальности»; уровень жизни значительно упадет в ближайшие несколько лет. Это чревато рисками социальных волнений, которые будут подавляться репрессиями и призывом на войну наиболее активной молодежи.

— Добыча угля не сможет восстановить довоенный уровень самое раннее до 2030 года: большая часть добытого угля была экспортирована, и маловероятно, что спрос на рынках за пределами ЕС будет таким же масштабным, как предыдущий экспорт угля в ЕС.

— Доходы от продажи угля будут снижаться вместе с рентабельностью поставок угля на экспорт в связи со стабилизацией мировых рынков угля и цен после энергетического шока 2022 г., ростом себестоимости добычи, транспортировки и значительными скидками со стороны российских экспортеров угля.

— Маловероятно, что Запад существенно ослабит свои санкции в отношении России, в том числе давление на угольную отрасль.

— Ожидается, что глобальное потребление угля сократится в долгосрочной перспективе из-за ужесточения экологических и углеродных политик и правил. Кузбасс и российские производители угля не готовы к последствиям перехода на «зеленую» энергию, как они ясно продемонстрировали в последние десятилетия. Они сосредоточились на лоббировании против регулирования выбросов углерода и загрязнения окружающей среды в России и за рубежом вместо того, чтобы найти способы адаптироваться к грядущему безэмиссионному будущему.

— Текущая и ожидаемая дальнейшая депрессия и деградация угольной промышленности Кузбасса имеют свои положительные стороны с точки зрения изменения климата, связанные с сокращением выбросов парниковых газов. Меньшая добыча угля приводит к меньшим выбросам метана из угольных шахт; а меньшее производство электроэнергии и тепла означает меньше выбросов CO2 при сжигании угля.

Угольная отрасль Кузбасса, похоже, приближается к нашему «жесткому» сценарию с многочисленными негативными последствиями для региональной экономики, занятости и местных доходов, но также с некоторыми потенциально положительными изменениями в окружающей среде и снижением выбросов углерода.

В заключение, многое будет зависеть от твердости Запада в разрешении украинского военного кризиса, который имеет гораздо более широкий, общеевропейский и даже глобальный контекст.